Огурец как национальная идея
И тут я все про себя поняла: господи, да никакой я не интеллигент в пятом поколении, я самое настоящее кулацкое отродье. Мне дела нет до закромов родины. Мне душу греют вот эти вот ровные стеллажи в моем частно-собственническом подвале, где мерцают сквозь стекло маринованные помидоры, багровеет лечо, клубничное варенье по-братски делит полку с вишнёвым, а на полу, прижавшись плечом к плечу, стоят банки с огурцами.
Пупырышек к пупырышку. Малипусенькие мои! Пусть говорят, что хотят про мировой финансовый кризис, с вами мне никакой апокалипсис не страшен.
Это всё из-за Васи
Василий — средний из моих детей. Сибарит, студент-богема, в сельской местности может оказаться только под конвоем. Так вот этот самый Вася маялся как-то раз на скамейке возле дома и вдруг потянул носом в сторону соседского забора. Там Андреевна, закадычная подружка моей бабушки, сливала рассол от прошлогодних огурцов.
— А почему, собственно, — тут московская богема ещё раз поймал носом соседский воздух, — у нас самих нет солёных огурцов с таким вот умопомрачительным запахом? Или мы сейчас не в Шклове?
Огуречная столица
Шклов — это крошечный райцентр в Белоруссии. Знаменит огурцами и немножко Александром Григорьевичем Лукашенко, родившимся в этом районе. Огурцу на площади возле рынка поставлен памятник. Александру Григорьевичу в Шклове памятника пока ещё нет, так что и сказать о нём пока особенно нечего. Другое дело — огурцы.
Огурцы в Шклове — это местная национальная идея, фетиш и предмет гордости. То ли климат здесь особенный, то ли земля какая-то необычная, но огурцы здесь, и это вынуждена признавать вся остальная Беларусь, вырастают лучшими в стране. Можно даже сказать, легендарными.
У шкловского огурца даже есть свой персональный праздник — День Огурца. Отмечают его в начале августа всем районом. Гуляют с размахом, но об этом расскажу как-нибудь отдельно, когда буду писать о том, как белорусы отдыхают. Сегодня разговор только по делу.
Соседние районы убеждены, что скрытные шкловчане передают тайные знания от поколения поколению, а огуречные семена прячут под замком и ни с кем ими не делятся. «Ай, да слушай ты могилёвских побольше, ну! Покупаем в магазине тот же самый Неман и Родничок, что и они. Только у них вырастает неман и родничок, а у нас — шкловский огурец. Работать надо тщательней, вот и всё».
Как заниматься делом
Тщательно работают здесь все, поголовно. Врачи, милиционеры, дворники и банковские работники. С рассвета до семи утра у себя на огороде, потом государственная служба, потом снова огород, лёгкий ужин, крепкий сон. Последнее, что, уже погружаясь в сон, тревожно спрашивают у себя шкловчане: «Парник закрыт?» и сами себе радостно отвечают: «Ну, а то как же!» Парников не имеют только самые последние пьяницы и я.
Но я и не местная. Мне здешний огород достался по наследству от деда. И, поскольку, я явно не забулдыга, соседи относятся ко мне, конечно, снисходительней, чем к пьяни. Добродушно ухмыляются, глядя, как я таскаю камни, пытаясь соорудить что-то вроде альпийской горки, интересуются: «Ну, и долго ты так будешь маяться? Делом-то когда займёшься?»
Заняться делом значит построить парник. Капитальный, чтоб не разбирать на зиму. Желательно с печкой-буржуйкой на случай весенних заморозков. Просторный, чтоб не складываться в три погибели, когда ходишь вдоль рядов.
Огуречные плети не лежат на земле, а подвязаны к жердям на манер виноградной лозы. Жерди чуть выше человеческого роста, чтоб до верхних огурцов дотягиваться. Внутри парника есть место для бочек с водой, чтоб нагрелась за день: шкловский огурец — неженка, холодную воду не любит.
На огуречных плантациях
Огороды есть даже при местной школе и детском садике. Разумеется, все школьники летом отрабатывают определённое количество трудодней. Пропалывают свёклу, морковь, картошку, помидоры и огурцы. Все это идёт зимой в школьную столовую. «А что, у вас в Москве дети не помогают? Это как же, ну?». Кажется, мне не верят. Чтоб на школьном задворке да не было огорода?! Так что ж там у вас? А действительно, что там? Приеду домой, надо будет посмотреть.
В практичных шкловских семьях помимо автомобиля принято иметь бусы (от английского bus) — это фуры, как правило, мерседесовские, и бусики — это микроавтобусы. Над фурами белорусы немного поколдуют, и немецкие бусы, рассчитанные, скажем, на пять тонн груза, легко везут все восемь. А что делать, когда огурец идёт? Бусики возят так что-нибудь, по мелочёвке.
Все излишки урожая белорусы бусами везут в Москву. В город не въезжают, некогда по пробкам толкаться. Сдают оптом на ближних подступах к столице на овощные базы и быстрей назад, за следующей партией. Белорусы с розницей не связываются, зачем мелочиться, если и картошка, и свёкла, и помидоры с огурцами прут как из-под земли?
Все на засолку
В разгар сезона огурцов становится так много, что хоть соли. Они и солят. Во дворе собирается вся родня. Мурманский швагр (швагр — муж сестры по-здешнему) отрывается от телевизора, минские племянники гуляли всю ночь, а наутро встали в строй и не вякнут, в особо тяжёлых случаях дополнительно нанимаются платные работники.Распределяют обязанности. Одни драят бочки, другие моют огурцы, малые дети дёргают с грядок укроп и листья хрена. Работают день, два, а если понадобится, то и все три, пока огурец не сдастся.
Бочки закатывают в подвал и радостно прислушиваются, не взлетит ли хата на воздух? «Если взорвётся, уйдём в открытый космос, ну!» В жаркую погоду так может и получиться, потому что есть хаты, где в подвалах глухо булькают по 10-12 тонн солёных огурцов. Зимой они тоже поедут в Москву, вернее на оптовые базы. На рынках ими будут торговать другие народы бывшего СССР.
Вот радость-то!
А я отправилась на местный рынок за свежими огурцами. Взяла много. Целых восемь килограммов. И заодно спросила у хозяйки, не подскажет ли как их всё-таки солить, я здесь, знаете ли, новенькая. Господи, что тут началось! Дамы бросили торговать и на меня посыпались рецепты:— Вот если часто гости, то делай сразу салатные, нарезанные кружочком и с луком.
— Ежели мужику на закуску, то соли по-простому, обойдётся.
— Замаринуешь с уксусом, получится слишком сладко и вид варёный, мой такие не ест, зато в салат с горошком в самый раз. Как салат-то делать хоть знаешь?
Там ещё что-то было про огурцы с мёдом и какой-то местной экзотикой. Запомнились мне два рецепта. Тот, который на вид варёный, и от Гали, которую рынок безоговорочно признал авторитетом.
Кулинарный авторитет
Галя — местный авторитет в смысле готовки. Даже кетчуп она варит сама, промышленным брезгует. Когда-то, ещё в бытность советской студенткой, Галя отрабатывала летнюю практику на консервном заводе и своими глазами видела, как по конвейеру бежит помидорка, машина её тяп-тяп-тяп и в жбан, а следом бежит мышка, машина её тяп-тяп-тяп и в жбан. Так что нет, спасибо, кетчуп Галя варит сама. Вот на галином варианте засолки я и остановилась. Те, что как варёные, больше не делаю, смысла нет — мой тоже их не ест, а в оливье прекрасно идут Галины.
Да, с огурцами «как у Гали» можно смело ходить в любые гости, вам будут рады, поверьте. Подозреваю даже, что в Москве ими можно давать мелкие взятки.
Рассказываю всем
- Банки стерилизуют над паром минут 10, пластмассовые крышки (здесь их почему-то называют капроновыми) на 10-15 секунд опускают в кипяток.
- На дно трёхлитровой банки кладут чисто вымытые: один лист хрена, два листочка дуба, пять листов чёрной смородины, четыре листика вишни, один зонтик укропа вместе с ножкой (естественно, без корня), пять очищенных долек чеснока. Чеснок должен быть молодым и лучше крупным, потому что его тоже можно будет смело ставить на стол в качестве закуски. Листья дуба нужны огурцам для твёрдости. Если солить в дубовой кадушке, тогда можно обойтись без них, огурцы и так будут при надкусывании издавать характерный хруст.
- Огурцы, только что сорванные с грядки, моют и плотно укладывают в банки в вертикальном положении. Если огурцы небольшие и ровные, в трёхлитровую банку поместится чуть меньше двух килограммов. Поверх огурцов кладут ещё один укропный зонтик.
- Потом берут холодную, обязательно проточную, воду. Лучше, если она будет из колодца, но можно и из колонки. Городская вода с хлоркой не годится, все испортит.
- В обычную пол-литровую банку насыпают крупную каменную соль (не йодированную!). Насыпают до самого верха, но без горочки. Эту соль разводят в ведре (10 литров) колодезной воды и заливают банки с огурцами. Ведра рассола хватает примерно на пять трёхлитровых банок.
- Накрывают крышками и убирают в холодное место, подпол или подвал, но не в холодильник.
Через три дня огурцы будут малосольными, в принципе уже можно есть. Через месяц они станут солёными и будут издавать тот самый запах, который поманил моего Васю к соседскому забору, где Андреевна сливала рассол.
Андреевский стяг
Когда-то давно, примерно в первой половине XX-го века, Андреевна была москвичкой. Ездила с мужем-офицером по гарнизонам, долго жила в ГДР в Западной группе войск, потом осела в Шклове и сразу же подружилась с моей бабушкой, такой же московской офицерской женой, заброшенной в глухомань. Общий язык они нашли легко. Когда я приезжала на летние каникулы, наперебой спрашивали: «Ну, как там Москва? Строится?» Я почему-то всегда рассказывала им про метро.Бабушки давно нет, Андреевна продолжает гордо нести флаг Москвы. Стоит мне сделать что-нибудь хорошее, она похвалит, как в детстве, и обязательно подчеркнёт: «Во-о-от, это потому, В что ты москвичка». Приезжая, я сразу встаю под её знамёна, стараюсь быть хорошей и только думаю, как бы так не проболтаться, что города, который она любит и помнит, давно уже нет. Я легко могу сказать Андреевне, что нет больше никакого ГэДэЭра, это она перенесёт стойко, мне кажется. Но как я могу сказать ей, что не стало Филипповской булочной?!
Вот именно Андреевне я и понесла на пробу свой первый солёный огурец. Она откусила, пожевала, потом вдруг подняла кулачок с зажатым в нем огурцом и погрозила кому-то невидимому: «Во-о-т! Во-о-от! А я им говорила! Я им всегда говорила, что москвичи тоже умеют работать!».
Андреевна! Родная! Я научусь держать в руках лопату и втыкать семечки в землю! За нами Москва. Я не отступлю.
Елена Мостовщикова, Шклов, Белоруссия.
