Поделиться ссылкой

Копировать ссылку

Сейчас обсуждают

Эту усадьбу восстанавливают. Редкое исключение, к сожалению.

Спасибо всем, кто занимается сохранением Русского наследия. И не важно, кто это — частное лицо или государство. Очень хочется посетить такие места!

Василий, я тоже поддерживаю людей, которые чтут свои корни и не выискивают несуществующую благородную кровь. А люди из дворян, как правило, не кичатся своим происхождением, а бескорыстно помогают в восстановлении родовых гнезд, если это позволяют средства. У меня друг-грузин по этому поводу шутил: «Что не грузин — то князь!». Сам он был простым человеком, работящим и без изысков. А Вяземские-Лермонтовы были по прямой линии или «седьмая вода на киселе»?

Предки Лермонтовых и Вяземских приходят на праздники. Я в их подлинность особо не верю. Дворян было немного. Богатые уехали, бедных постреляли. Сейчас многие рядятся в дворян. Мне смешно. Я из крестьян, занимаюсь сельским хозяйством. Я горжусь, что мои родители, крестьянские дети вышли в люди, отец — архитектор, мама — всеми уважаемый врач. Трудитесь, стройте усадьбы и дачи. Всем удачи. 

Как же это печально, ведь это история Великой России… Думаю, что вопросы собственности и права ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на историческую реставрацию, а не на новодел, должны быть отрегулированы. Я не до конца в курсе с нашими замками, но насколько знаю, при аренде или собстенности именно этот вопрос оговаривается. Наши замки и усадьбы имеют тоже немного внимания, но интерес туристов к таким объектам могут решить проблему. Все-таки каке-то средства по силам заработать. Василий, скажите, а предки собственников не появляются?

Усадьба Карцевых в Следово, под Костромой. Поэтому и повезло ей больше. Был интернат для детей блокадного Ленинграда, сельская школа. Сейчас детский биологический центр. Как нибудь расскажу о нем поподробнее.

Это усадьба Сазонова в Костромской области, Чухломской район. 
«Сазонов покинул дом вскоре после революции, вывезя всю мебель.
В 1943 году дом вскрыли в нем устроили почту, библиотеку и фельдшерский пункт. Беседка к тому времени уже совсем сгнила и на ее месте устроили танцплощадку. Окна террасы выбили в 1950-е и она так и стояла открытая. А в 60-е потекла крыша. Вроде бы даже купили железа ее перекрыть, а потом вскрыли чердак и увидели что там все погнило. Почта и фельдшерский пункт съехали, а библиотека вообще закрылась. А вскоре и деревня вымерла и все лесом поросло.

Просторы России наполнены руинами и разрушающимися усадьбами. Они разрушаются вместе с российской деревней, а иногда быстрее. Иногда становятся частными владениями. Не знаю, что лучше. Усадьбу как нибудь восстановят, а мы её не увидим. В костромской области продается более 10 полуразрушенных усадеб. Огромная проблема и боль.

Очень красивые дома, постройки, отображающие время. Но вот интерьер оставляет желать лучшего, так как подлинного там явно мало.
Есть повод процитировать одну из моих любимых книг Сергея Довлатова — «Заповедник», где есть забавный эпизод разговора автора с хранительницей Пушкиногорья.
 
— … Можно задать один вопрос? Какие экспонаты музея -
подлинные?
— Разве это важно?
— Мне кажется — да. Ведь музей — не театр.
— Здесь все подлинное. Река, холмы, деревья — сверстники Пушкина. Его
собеседники и друзья. Вся удивительная природа здешних мест...
— Речь об экспонатах музея, — перебил я, — большинство из них
комментируется в методичке уклончиво:
«Посуда, обнаруженная на территории имения...»
— Что, конкретно, вас интересует? Что бы вы хотели увидеть?
— Ну, личные вещи… Если таковые имеются...
— Кому вы адресуете свои претензии?
— Да какие же могут быть претензии?! И тем более — к вам! Я только
спросил...
— Личные вещи Пушкина?.. Музей создавался через десятки лет после его
гибели...
— Так, — говорю, — всегда и получается. Сперва угробят человека, а
потом начинают разыскивать его личные вещи. Так было с Достоевским, с
Есениным… Так будет с Пастернаком. Опомнятся — начнут искать личные вещи
Солженицына...
— Но мы воссоздаем колорит, атмосферу, — сказала хранительница.
— Понятно. Этажерка — настоящая?
— По крайней мере — той эпохи.
— А портрет Байрона?
— Настоящий, — обрадовалась Виктория Альбертовна, — подарен Вульфам...
Там имеется надпись… Какой вы, однако, привередливый. Личные вещи, личные
вещи… А по-моему, это нездоровый интерес...
Я ощутил себя грабителем, застигнутым в чужой квартире.
— Какой же, — говорю, — без этого музей? Без нездорового-то интереса?
Здоровый интерес бывает только к ветчине...
— Мало вам природы? Мало вам того, что он бродил по этим склонам?
Купался в этой реке. Любовался этой дивной панорамой...
Ну, чего, думаю, я к ней пристал?
  — Понятно, — говорю, — спасибо, Вика.